Очередной обход подводной лодки я решил начать с первого отсека. Проходя по узкому коридору, я приоткрыл дверь в кают-компанию и увидел картину, заслуживающую особого внимания командира. В небольшом помещении, увешенном картами и схемами, старший помощник командира, капитан 3 ранга Хоровенко, с увлечением знакомил подводников с Тихим океаном:
«Это самый крупный водоем в мире, площадь которого оценивается в 178,62 млн. км, что на несколько миллионов квадратных километров больше площади земной суши и более чем в два раза превышает площадь Атлантического океана. Ширина Тихого океана от Панамы до восточного побережья о. Минданао составляет 17 200 км, а протяженность с севера на юг от Берингова пролива до Антарктиды – 15 450 км. Он простирается от западных берегов Северной и Южной Америки до восточных побережий Азии и Австралии. С севера Тихий океан почти полностью замыкается сушей, соединяясь с Северным Ледовитым океаном узким Беринговым проливом (минимальная ширина 86 км).
Чувствуется: старпом заранее, ещё на берегу, подготовился, подобрал самое интересное, самое важное из истории исследования океана. Мореплавание в Тихом океане, продолжал Хоровенко, началось задолго до начала письменной истории человечества. Однако имеются сведения, что первым европейцем, увидевшим Тихий океан, был португалец Васко Бальбоа; в 1513 г. океан открылся перед ним с гор Дарьен в Панаме. В истории исследований Тихого океана встречаются такие известные имена, как Фернан Магеллан, Абел Тасман, Фрэнсис Дрейк, Чарльз Дарвин, Витус Беринг, Джеймс Кук и Джордж Ванкувер. Позднее большую роль в изучении особенностей Тихого океана сыграли научные экспедиции на британском корабле «Челленджер» (1872–1876), а затем на судах «Тускарора», «Планета» и «Дискавери».
Он стоял у карты и в процессе рассказа и внимательно следил за реакцией слушателей…
Указка в его руках бегала по необъятным пространствам Тихого океана:
– Переходим к главному, – снизив голос, продолжал старпом. – Когда на морском дне происходят землетрясения или крупные оползни, возникают мощные волны – цунами. Эти волны преодолевают огромное расстояние, иногда более 16 тыс. км. В открытом океане они имеют малую высоту и большую протяженность, однако при приближении к суше, особенно в узких и мелководных заливах, их высота может возрастать до 50 м.
– А какие течения в Тихом океане? – хотел поставить в тупик начальника штурман Бояркин Юрий – опытный мореплаватель.
– Докладываю, – даже не моргнув глазом, продолжил Валерий Евгеньевич, – к основным течениям в северной части Тихого океана относятся теплое течение Куросио, или Японское, переходящее в Северо-Тихоокеанское. Эти течения играют в Тихом океане такую же роль, как и система Гольфстрима и Северо-Атлантического течения в Атлантическом океане. В южной части океана выделяются теплые течения Восточно-Австралийское и Южное Пассатное течения. В Северном полушарии эти основные системы течений движутся по часовой стрелке, а в Южном – против нее. После окончания доклада все слушатели этой необычной лекции были приглашены на художественную выставку капитан – лейтенанта Баскакова.
Посещение художественной выставки нашего корабельного художника получилось вне плана, но произвело на меня сильное впечатление. Юра Баскаков превзошел все наши ожидания. И как только в свободное от вахты время он успевал создавать такие шедевры. Моряки были в восторге. Оставил запись в журнале посетителей:
«Выставка картин капитан-лейтенанта Баскакова заслуживает высокой оценки. И пусть это начало пути молодого художника, но даже сегодня мы видим, что его незаурядный талант, вызывает восхищение, его бесценная особенность – показать наших замечательных людей в их буднях». Картины разные по содержанию, но все они по своему прекрасны и, что главное, принесли нам так много восторженных впечатлений, радости и счастья. Пожалуй, это впервые на Флоте, когда художник устраивает выставку своих работ в океане, да еще в прочном корпусе подводной лодки на глубине 200 метров.
Пройдя в носовой торпедный отсек подводной лодки, я увидел ее боевую начинку. Вдоль бортов по обеим сторонам были размещены сигарообразные запасные торпеды. Все остальное свободное место отсека было занято подвесными койками. Меня встретил старшина команды торпедистов мичман Родионов – опытный специалист. Службу начинал на дизельных подводных лодках. Прошел хорошую школу обслуживания торпедного вооружения в дальних походах.
– Как обстановка, в каком состоянии торпеды? – спросил я
– В полной боевой готовности, – четко отрапортовал мичман. – Проводим осмотр очередной торпеды.
Из третьего аппарата торпеда была наполовину вытянута и матросы проводили осмотр и регулировку приборов управления торпедой. Торпеды всегда должны быть готовы к использованию. Матросы, вооруженные электрическими фонариками, различными инструментами и измерительными приборами тщательно проверяли действия сложных механизмов торпеды.
Мы привыкли к «шумной», напряженной Атлантике, где жизнь кипит-бурлит в полном смысле этого слова, где в подводном царстве постоянно звучат на разный лад шумовые рапсодии, чего мы не встретили в Тихом океане, а отсутствие какой-либо внешней информации всегда еще больше настораживает, даже пугает человека. Такое явление часто называют в народе «гробовая тишина».
Очнувшись от этих размышлений, я невольно вслушивался в назойливо звучавший в ушах необычный, монотонный доклад вахтенного акустика:
– «горизонт чистый, горизонт чист.
– Товарищ Командир! Что писать в журнал?..»
– Так и пишите – «океан чист!»
Запись в вахтенном журнале: «Прошли параллель 46 градуса южная. За сутки плавания кроме редких косяков рыб в этом районе других объектов обнаружено не было». Тем не менее, походно-боевая жизнь экипажа подводной лодки шла своим чередом. После холодного пролива Дрейка стали наблюдать постепенное повышение температуры забортной воды. Холодильные машины вывели на свой штатный режим работы. И дышать морякам стало легче…
В 8.00 (по московскому времени) всплыли на перископную глубину. Подходило время проведения очередного сеанса связи. По местному времени в этих краях наступают вечерние сумерки. И мы надеялись поймать в перископ хотя бы пару звезд для навигационного уточнения своего места. Поднимаю перископ. Носовой сектор чист. Круговой обзор. И о радость! Над нами целый хоровод ярких звезд южного неба. Даю возможность морякам кратковременно полюбоваться этим неповторимым сиянием космоса и величием окружающего нас мира. Видно, правду говорили мудрецы: «Человеку в его жизни дана великая радость – видеть, знать и любить окружающий мир».
Восторг от увиденного мира быстро разносится по центральному посту, а дальше по всей лодке.
– О! Мы в этом мире оказывается не одни! С нами целая вечность, – не сдержался старпом, которому посчастливилось первым прижаться к окуляру перископа. И затем более официально:
– Записать в вахтенный журнал: «Горизонт чист! Море – полный штиль».
– И эта запись, возможно, будет странной для историков, – подумал я.
Придет время, и наверняка, наш подводный длительный рейс кругосветного плаванья, заинтересует будущие поколения и кто-то с трудом, будет расшифровывать плавание субмарины и действия личного состава по таким кратким, лаконичным записям.
А в это время радисты решали такую важную для нас задачу и ради чего мы подвсплыли: Прием информации из Москвы. Уже больше месяца мы находились в прямом подчинении Главкома ВМФ и, несмотря на значительную удаленность лодки от центра, связь была устойчивая и надежная. Непосредственно ответственным за связь был мичман Писарев Анатолий. Его пост связи находится на средней палубе у самой перегородки с реакторным отсеком. Кто «придумал» такое «опасное» соседство, трудно понять и сегодня.
И когда реактор выводили на полную мощность, переборка на посту связи начинала «светиться». Сколько рентген она излучала, никто и никогда не измерял. Один вид Писарева, этого молодого человека, говорил, в каких условиях он работает. Выглядел он старше своих 26 лет, большая лысина и оставшиеся пучки светлых волос говорили о многом. Я уважал этого мужественного человека за его увлеченность и преданность своей профессии, и безукоризненное исполнение своих функциональных обязанностей.
К перископу потянулись подводники. Для них даже такая малость, как беглый взгляд на поверхность моря, на солнце и облака, казалась живительным бальзамом, который вливается в душу.
Обстановка позволяла и я решил задержаться на сеансе связи, чтобы все желающие моряки, по возможности, успели «пообщаться» с внешним миром. Можно было видеть, как минутное прикосновение человека к окуляру перископа, озаряло улыбкой, радостью его лицо.